Жан Гебсер Картограф Сознания

Автор Гарри Лачман

Немецкий философ-культуролог Жан Гебсер (1905-1973) был одним из самых значительных мыслителей двадцатого века. Из-за того, что только часть его работ переведены на английский, он остается практически неизвестным за пределами Германии. Это печально. Идеи Гебсера о «структурах сознания» и его вера в то, что мы переживаем подъем новой структуры сознания, которую он назвал «интегральной», являют собой один из самых плодотворных прорывов в понимании «западного сознания» в первом десятилетии двадцать первого века.

Несмотря на то, что такие писатели и мыслители как Кен Уилбер, Уильям Ирвин Джонсон, Джордж Фюрштейн, Колин Уилсон, Даниэль Пинчбэк и ваш покорный слуга обсуждали идеи Гебстера разными способами (я подробно о нем написал в книге “Секретная История Сознания”), все равно имя Гебсера малоизвестно среднестатистическому читателю. И это не удивительно: ведь Гебсер выходец из центрально-европейской интеллектуальной традиции, из потока западной мысли, создавшего таких важных, и с другой стороны, трудных для понимания философов как Георг Фридрих Гегель, Мартин Хайдеггер и Ю́рген Ха́бермас. Они являются необычайно мощными мыслителями, но читать их труды не назовешь прогулкой в парке. Кроме того, преждевременная смерть Гебсера в возрасте шестидесяти восьми, привела к тому, что оказанное им влияние ограниченно непосредственно людьми, его окружавшими. Если хотя бы нескольких читателей эта статья вдохновит на то, чтобы попробовать осилить труды Гебсера самостоятельно, я буду считать, что моя цель удалась.

Эти вдохновленные читатели, несомненно, встретятся с некоторыми трудностями. Главное произведение Гебсера The Ever-Present Origin (Вечно-присутствующий Источник) (впервые изданное в Германии в 1949, но не переведенное на английский до 1984 года) — это широкое исследование на шестистах страницах, все-освятившего инсайта который пришел Гебсеру в Испании в 1931 году. Этот инсайт, о том, что новый тип сознания начал зарождаться на Западе, пришел к Гебсеру через его изучение поэзии, в частности, поэзии австрийского поэта Райнера Мария Рильке. По мере того как Гебсер начал это исследовать, он обнаружил, что очевидность этого нового типа сознания может быть найдена и в науке тоже. Более того, чем больше он об этом думал, тем больше он обнаруживал следы этого нового типа сознания практически во всех аспектах западной культуры. На протяжении следующих восемнадцати лет он собирал и организовывал свои мысли о нависающей «мутации» сознания, непосредственным проявлением которой был слом «ментально-рациональной структуры» сознания и доминирующей «научной» рационалистической редукционистcкой парадигмы, которая господствовала в западном мире на протяжении последних столетий. В 1949 году, когда первая часть The Ever-Present Origin появилась, а за ней и вторая, Гебсер выстроил очень убедительные аргументы, что сдвиг в сознании западного человека на самом деле происходит, и что последствия этого сдвига почувствуют люди этого и последующих поколений, другими словами, мы с вами.

Гебсер родился в городке Посен, в стране, которая тогда называлась Пруссией, в году, который стал ключевым для двадцатого века. В 1905 году Альберт Эйнштейн сформулировал свою специальную теорию относительности, и именно работа Эйнштейна, наряду со многими другими работами писателей и мыслителей, предоставили Гебсеру убедительные свидетельства специфичного сдвига в нашем «чувстве времени», которое характеризует новую разворачивающуюся структуру сознания. Немногими годами ранее, в 1900 году, Зигмунд Фрейд опубликовал свою революционную работу «Толкование Сновидений». Многие другие основополагающие открытия произошли примерно в это же время. Физик Макс Планк завершил свою теорию кванта, которая привела к свержению классической физики, а философ Эдмунд Гуссерль создал основы феноменологии – скрупулезного исследования сознания, которое позже развилось в экзистенциализм. Для мыслителя, работа которого будет направлена на внезапные сдвиги в истории сознания, Гебсер, несомненно, выбрал благоприятный год для своего рождения.

К тому времени как ему исполнилось десять, вся Европа погрязла в Первой Мировой Войне, и детство Гебсера было наполнено сплошь хаосом и разрушением. В раннем возрасте у него было переживание, которое помогло ему справиться с миром, оказавшимся в замешательстве. Учась еще в начальной школе, Гебсер прыгнул с вышки в глубокий бассейн. Он чувствовал, что это был прыжок в неизвестное, и именно тогда он потерял свой «страх неопределенности». «Чувство уверенности начало расти во мне», — писал он: «уверенность в источнике нашей силы и нашего бытия и в их непосредственной доступности». Гебсер окрестил эту уверенность Urvertrauen «первородное доверие», изменив немецкое слово — Urangst «первородный страх».

«Первородное доверие» Гебсера помогло ему совершить в последующем много прыжков в неизвестное. Один такой прыжок состоялся, когда он забросил обучение банковскому делу ради неясной карьеры в литературе. В начале третьего десятилетия свой жизни Гебсер начал литературный журнал и издательскую компанию с другом. Многие их его ранних стихотворений тогда увидели свет, и на протяжении всей своей жизни Гебсер писал стихи, разыскивая в языке путь к тайнам сознания. Примерно в это время он познакомился с творчеством Рильке. Развал Ве́ймарской республики разорил семью Гебсера и тем самым обеспечил ему еще одну встречу с неизвестным; они потеряли свои сбережения и были доведены до разорения и Гебсер на собственной шкуре почувствовал набирающую мощь Национал — Социализма Гитлера. Именно Рильковское видение такого состояния бытия, в котором человек может утверждать, все что угодно – «хвалить, несмотря на» в форме Ангела Дуинских Элегий, помогло Гебсеру прорваться через это время и отбросить мысли о суициде, которые овладевали им. Но несмотря на это, в 1929 году кампания политического насилия, проводимая коричневорубашечниками Гитлера, убедила Гебсера, что пришло время совершить очередной прыжок.

На протяжении последующих нескольких лет Гебсер жил в своего рода европейском «внутреннем изгнании», перемещаясь в Италию, потом назад в Германию, затем в Париж, затем в южную Францию и наконец, в 1931 году он осел в Испании. Именно здесь, произошло его проникновение в понимание «структур сознания». Испания также оказалась лишь временным убежищем. Это были время, когда фашисты Генералиссимуса Франко свергли легитимное социалистическое правительство, и в 1936 году, буквально за несколько часов до того, как его Мадридскую квартиру вскрыли, он, чудом успел покинуть Испанию и направиться во Францию. Его чуть не расстреляли на границе. В Париже он проводит время среди артистической элиты и подружился со многими из них, включая Пабло Пикассо. Но и Парижу не суждено было стать его домом. В августе 1939 Гебсер совершил бросок из Франции в Швейцарию, буквально за два часа до того, как закрыли границы; вскоре нацисты маршировали через Триумфальную Арку.

Как и для многих других, Швейцария послужила безопасным прибежищем для Гебсера. И именно здесь он осел, чтобы начать работу всей своей жизни. На протяжении следующих тридцати трех лет Гебсер посвятил свою жизнь развертыванию идей об изменениях, происходящих в сознании западного человека, проводя лекции, помимо всего прочего, в Институте Прикладной Психологии в Цюрихе. Здесь он познакомился и подружился с психологом К. Г. Юнгом, с работами которого у работ Гебсера было много общего. Это привело к тому, что Гебсер начал читать лекции в Институте К. Г. Юнга, а также к тому, что он внес приличный вклад в ежегодные лекции Эранос, которые проводились в Асконе, Швейцария. Там его имя прочно встало в один ряд с такими мыслителями как Ми́рча Элиа́де, Гершом Шолем, Эрих Нойманн, Генри Корбин, а также самим Юнгом, который председательствовал на этих встречах.

После Второй Мировой войны Гебсер начал много путешествовать, посещая Индию и Ближний Восток, а также Северную и Южную Америку. Несмотря на то, что работа Гебсера, по большей части, сосредоточена на культурных и коллективных выражениях нынешней «мутации» сознания, в г. Сарнат, Индия, с ним случилось мистическое переживание, которое необычайно сильно на него повлияло. Его переживание «сатори», как он сам его назвал, было настольно сильным, что он долго не решался говорить о нем. Он держал его в секрете вплоть до 1971 года, когда он раскрыл его своему биографу и переводчику Георгу Фюрштейну. Гебсер писал Фюрштейну, что это было «преобразование (transfiguration) и сияние неописуемого, неземного, прозрачного Света». Это было, как он говорил, «духовная ясность, тихое ликование, знание неуязвимости и первородного доверия». Он связал это новое переживание с его первым прыжком в неизвестное в молодости. После этого он чувствовал себя «измененным изнутри». «После Сарната все встало на свои места».

Как и его первое переживание, прозрение в Сарнате помогло Гебсеру справиться со своим ухудшающимся здоровьем и увеличивающимся объемом работы, а также с осознанием того, что Запад вновь встал на опасный и непредсказуемый путь. Холодная война набирала обороты, и Гебсер был убежден, что «кризис, который происходит сегодня, это не только кризис европейского масштаба». Это был «мировой и человеческий кризис, соизмеримый с масштабами поворотных и критических моментов в человеческой истории». В 1966 году здоровье Гебсера окончательно ухудшилось – астма, которая беспокоила его на протяжении всей жизни, обострилась, и он был вынужден прекратить свои путешествия и отказаться от новых проектов. Он никогда полностью не восстановился от операции на животе, однако, он продолжал писать и интересоваться новой волной интереса к сознанию и духовности, которая пробудилась в «мистическое десятилетие» шестидесятых и начала семидесятых. Обращаясь к более молодому поколению читателей, желающих узнать больше о различных формах сознания и знакомых с работами Шри Ауробиндо и Пьера Тейя́ра де Шарде́на (два других мыслителя занимавшихся эволюцией сознания) в предисловии к новой редакции своего труда Вечно-присутствующий Источник (The Ever-Present Origin), Гебсер писал, что «основная тематика этой книги, начинается от темы измененного отношения человека ко времени, и приходит к новому сознанию, на которое новое поколение уже настроено». К тому времени как Гебсер это написал, в 1973 году, идеи нового сознания уже активно распространялись через контркультуру, и попытка породить новую парадигму, ныне известную как Эра Водолея или Нью Эйдж, начала воплощаться. Гебсер умер в том же году, убежденный, что новый тип сознания находится в процессе рождения. И он понимал, что это могут быть трудные роды, нет гарантии успеха и возможен выкидыш.

Что же это было за сознание, на возникновение которого указывал Гебсер? В рамках этой статьи невозможно дать краткое описание того, что он описал в своей книге The Ever-Present Origin в деталях. Тем читателям, которые хотят ознакомиться с хорошим введением в его книгу, следует почитать Структуры Сознания Георга Фюрштейна (Интеграл Паблишинг, 1987) или Тайная История Сознания вашего покорного слуги. Гебсер верил, что сознание прошло через четыре предшествующие «структуры», каждая из которых, все более отделялась от неподвластного времени и нематериального духовного источника, который он назвал «исток». Это не простое бренное существо, а вечное «присутствие», «вечно-существующая реальность», которая по природе своей «священна и духовна», «прежде всего» и является «полнотой и цельностью каждого начала». Для читателей, которые уже чешут репу, мне следует указать на то, что одна из трудностей в процессе чтения работ Гебсера, это то, что он неизбежно использует язык, основанный на нашей существующей структуре сознания, чтобы говорить о типах сознания, которые предшествуют ему и выходят за его пределы. Имея это в виду, сравнение «истока» Гебсера со «сплетенным порядком» физика Дэйвида Бома может оказаться полезным. «Свернутый порядок» Бома — это тоже единство, неподвластное времени, из которого наша нынешняя Вселенная пространства-времени появляется, и процесс этого появления очень схож с японскими бумажными шариками, которые как только брошены в воду, принимают различные формы. Для Гебсера «шарик» — «исток» содержит в себе форму «потенциальности», это та дальнейшая структура сознания, которая разворачивается на протяжении времени. «Латентность (потенциальность)» — это центральная идея у Гебсера, которая воплощает «видимое присутствие будущего».

Первая структура сознания, которая разворачивается, —  архаическая. В сущности, она не сильно отличается от истока. Она, как говорит Гебсер «ноль-мерная», и она – чуть более, чем незначительная рябь между истоком и его потенциальным развертыванием. Здесь сознание тождественно миру, это состояние «полнейшего неразграничения между человеком и Вселенной». Отсюда разворачивается магическая структура. Она не сильно отличается от архаической, но отделение от истока увеличилось. Если в архаической структуре между миром и сознанием полное тождество (идентичность), то в магической структуре между ними единство. На этой стадии наши предки жили в своего рода групповом или племенном сознании, которое все еще было сильно привязано к природе.

Гебсер говорит о «вегетативной переплетенности всего живого» во время этой стадии. Он связывает представление Юнга о «синхроничности» — «совпадении, наполненном смыслом», и эффектам подобным «магии» в этой структуре. Гебсер разъясняет, что все предыдущие структуры сознания все еще присутствуют сегодня, и что магическая структура проявляет себя во всех проявлениях «группового сознания». К сожалению, наиболее красноречивым проявлением группового сознания для Гебсера, было объединение нацистов, которое вынудило его покинуть Германию. И даже сейчас многие люди, верящие, что они входят в более «высокие» состояния сознания, удаляются обратно в «племенной режим», на самом деле просто-напросто тонут в своем некритичном восприятии магической структуры.

Из магической появляется мифическая структура. На этом этапе сознание все более дифференцируется; его характеризует полярность. Здесь впервые появляется инь и ян, земля и небо, мужчина и женщина, а также другие полярности, которые определяют наш повседневный опыт. Здесь «душа» — «внутренне пространство» появляется по контрасту со «внешним». Гебсер ассоциирует эту структуру с греческим мифом о Нарциссе, молодом человеке, который влюбился в собственное отражение. Душа видит себя отраженной во внешнем мире, и преобладающий способ получения опыта в этой структуре — это чувствование, которое выражается через мифы древности. Мысли, как становится видно, еще только следует появиться.

Это случается в следующей зародившейся структуре — «ментально-рациональной». Несомненно, читая эти строки, многие читатели начинают удивляться, когда же именно эти разные «структуры» появились. Надо сказать, что Гебсер не очень уверен насчет точных дат. Для появления ментально-рациональной структуры он предполагает дату 1225 год до н. э.; предыдущие структуры, архаическая и магическая уходят далеко назад, до появления хомо сапиенс, а мифическая относится ко времени появления первых цивилизаций после последнего ледникового периода. Хотя, как было замечено, все предыдущие структуры сознания все еще активны, в нашем нынешнем сознании мы знакомы с ментально-рациональной структурой лучше всего, хотя бы потому, что эта наша господствующая структура. В этой структуре начинается процесс мышления, таким как мы его сегодня представляем. На этом этапе разделение и отдаление от истока приходит к завершению. Сознание – эго – теперь само по себе, и это выражается в возрастании насилия и потери общности. Здесь появляется представление о «времени» в линейном смысле. Для архаической и магической структуры не существует времени, в том смысле как мы его представляем, только своего рода вечное «сейчас» с длительными периодами бессознательности в промежутках. Для мифической есть только цикличное время, которое ассоциирующиеся с вечной сменой времен года и бесконечным вращением звезд. В ментально-рациональной структуре появляется «линейное» время, и вместе с тем глубокое осознание смерти. Также из ментально-рациональной структуры и из ее предрасположенности сужать внимание и фокусироваться на деталях вместо того, чтобы участвовать во всей целостности процесса, появляется наука со всеми ее достижениями и проблемами, в то время как архаическая, магическая и мистические структуры работают на других уровнях.

Гебсер говорит, что прежде чем появляется новая структура, прежняя структура вступает в стадию «недостаточности», которая характеризуется ее сломом – то, что прежде было «кредитом» и преимуществом, теперь становится «дефицитом» и гандикапом структуры. Гебсер верит, что ментально-рациональная структура вступила в режим «недостаточности» в 1336 году н. э. с зарождением перспективы и переключения от «двухмерного» «встроенного» видения мира, характерного для Средних Веков, к острому осознанию дистанции и пространства, воплощенных в картинах раннего Ренессанса. Здесь, он считает, сознание достигло своего окончательного «освобождения» от истока.

Режим «недостаточности» ментально-рациональной структуры достиг своей максимальной точки в девятнадцатом веке с триумфом редукционистской  рационалистической парадигмы, упомянутой ранее, и Гебсер верил, что на протяжении двадцатого века  происходил процесс деконструкции. Самым явным подтверждением этого, по мнению Гебсера, помимо всех остальных унаследованных глобальных проблем, стала радикальная перемена в нашем чувстве времени. Как говорилось ранее, он указывал на теорию относительности Эйнштейна, как пример этого, но есть и многое другое, взятое из искусства, литературы, философии, музыки и других проявлений культуры. Хотя, на более фундаментальном уровне я могу предложить пример, неизвестный Гебсеру, где время, каким мы его знаем, исчезает. Любой, кто пользуется TiVo или слушает подкасты, больше не скован идеей, что теле- или радиопрограмма транслируется в определенном промежутке времени. На самом деле, с появлением интернета изменилось наше восприятие как времени, так и пространства. Теперь есть постоянный «поток» (стрим) информации и люди мгновенно «подсоединяются» с громадных расстояний; у многих из нас больше «контакта» с людьми на другом конце земного шара чем с соседями. Если говорить более предметно, то все те кризисы, которые обрушились на нас сегодня: экологические, социальные, экономические и политические – все могут быть связаны с эффектами от преобладающей ментально-рациональной структуры сознания, которая вступила в режим «недостаточности».

 Этот прорыв, как считал Гебсер, был своего рода очищением, освобождением места для появления новой структуры сознания – «интегральной». Как предполагает название, в этой структуре все четыре структуры интегрируются воедино. Интегральная структура характеризуется тем, что Гебсер называет «внеперспективным» осознанием, выходом за пределы «перспективы» в том же стиле, как происходил выход за пределы «пре-перспективного». В интегральной структуре исток становится воспринимаемым, духовное «конкретизированным» и «неявленный свет проявляется». Инсайт Гебсера в Сарнате, где у него было переживание сатори — это яркий пример того, что он называет интегральной структурой сознания. Но во всех этих переходах от одной структуры к другой переход не гарантирован и опыт, как индивидуальный, так и коллективный может быть травматичен. Нынешнее развитие мировой экономики, основанное на близорукой жадности и потребности в быстрой наживе, ассоциирующейся с ментально-рациональной структурой, только бы утвердило Гебсера в своей правоте.

 Этому краткому обзору очень далеко до того, чтобы передать адекватно идеи Гебсера, и я надеюсь, что он подтолкнет читателей к изучению трудов Гебсера самостоятельно. Он труден для понимания, как и все имеющее большую ценность. По моему мнению, The Ever-Present Origin (Вечно-присутствующий Источник) представляет нам самые убедительные доводы, что Западный Мир сегодня, да и вся Планета тоже, стоит перед лицом рискованного прыжка в неизвестное. И он также предлагает способы для совершения этого прыжка, как сделал Гебсер в юности, с первородным доверием.